Оранжевые шорты
- На диван!
- Не надо, пап… - чуть слышно бормочет брат в ответ – мой слух сейчас заострён на том, что происходит за стеной так, как, пожалуй, ещё никогда в жизни.
- Не надо?! Не надо было задницей думать! Надо было головой думать, тогда заднице не пришлось бы ремня получать!
Я, благодаря приложенной к стене кружке, явственно слышу тяжёлый вздох брата, затем тихий скрип дивана и представляю, как брат, спустив шорты и трусы, ложится на диван.
Кажется, что проходит целая вечность, пока из-за стены раздаются первый звучный щелчок ремня и короткий вскрик брата, от чего я вздрагиваю, будто ремень опустился не на его, а на мой собственный зад. Я даже непроизвольно скашиваю взгляд, но мой зад надёжно прикрыт оранжевыми шортами. Да, я очень люблю оранжевый цвет, и из-за этих шорт брат и другие дети иногда дразнят меня «морковкой», но сейчас я думаю не об этом.
«Один раз вскрикнул, теперь «мычать» начнёт? - как бы в подтверждение этой мысли я слышу следующий щелчок ремня и сдавленный стон брата, затем ещё. - Вот дурачок! Зачем он пытается терпеть – кому и что доказывает? Отцу? Мне? Он догадывается, что я подслушиваю, но всё равно не выдержит ведь и орать начнёт, а орал бы сразу во всю глотку - может быть, чуть поменьше влетело бы…» - я слышу ещё несколько щелчков и стонов, после чего брат не выдерживает и начинает орать в голос. Сколько это продолжается? Я не знаю, но мне кажется, что целую вечность. Наконец всё стихает и слышны уже только тихие всхлипывания выпоротого.
«Теперь моя очередь…» - я отодвигаюсь от стены, прячу кружку и закрываю глаза, чтобы собраться с духом: сейчас мне придётся объяснять отцу, что и как случилось, и при этом не противоречить сказанному братом (именно для этого мне надо было подслушивать), а потом… Нет, я не буду «мычать» - я буду орать сразу же, потому что так легче…
*****
Я открываю глаза от сигнала моего навигатора, дающего мне понять, что пора вставать. Что такое навигатор? Вшитый мне (как и всем людям ХХII века) в руку ещё в младенчестве электронный помощник, не дающий совершать жизненные ошибки. Сейчас навигатор подскажет мне, сколько шагов и в какую сторону мне надо сделать, чтобы пройти в туалет, а затем - в умывальник, после чего он поведёт меня завтракать, потом – на работу…
Да, на работу - я уже не ребёнок, поэтому уже через несколько месяцев наступит то время, когда навигатор через базу данных главного сервера подберёт мне подходящего по всем статьям партнёра противоположного пола для создания семьи, затем у нас будут рождаться дети, которых я никогда не увижу, потому что государство заботится о воспитании своих граждан.
Да, я не знаю своих родителей и не знаю, есть ли у меня братья и сёстры.
Да, у меня никогда не было оранжевых шорт, потому что все, начиная с младенчества, должны носить одинаковую одежду, соответствующую возрасту и полу, так как оранжевые шорты могут вызвать зависть тех, у кого их нет, или, наоборот, стать причиной насмешек.
Да, на самом деле меня никогда не наказывали. Ни поркой, ни как-либо по-другому. Почему? И потому, что я не знаю своих родителей, и потому, что я с младенчества следую сигналам навигатора и ничего не нарушаю.
Единственное, что ещё не взял под контроль навигатор – мои мысли: он может приказывать мне сделать то или иное, но пока ещё не может считывать и корректировать мысли. Но техника не стоит на месте, и я каждый день боюсь, что меня лишат последних радостей – моих мыслей и мечтаний.
Да, я уже много лет мечтаю о брате, с которым иногда приходилось бы и ссориться, но он любил бы меня, а я - его. Да, я уже много лет мечтаю о родителях, которые иногда наказывали бы меня, но они любили бы меня, а я - их. Да, я уже много лет мечтаю об оранжевых шортах, из-за которых меня иногда дразнили бы, но они бы мне всё равно нравились... Откуда я знаю обо всём этом – давно запрещённом? Вероятно, это и есть то, что учёные называют генетической памятью.
*****
Я решаюсь на то, о чём даже страшно подумать: вернувшись из умывальника, я нахожу на кухне нож, поливаю его лезвие спиртом и, не обращая внимания на боль и брызги крови, вырезаю из руки навигатор. Остатки спирта уходят на то, чтобы обработать разрез. Я перебинтовываю руку, а затем выхожу на улицу с жутко болящей рукой, но зато я не слышу настойчивых сигналов оставшегося дома навигатора. Куда я иду? Куда угодно, но лишь бы только подальше от этого города: встречные люди, ведомые навигаторами, сейчас кажутся мне какими-то роботами. Нет, меня никто не преследует - до тех пор, пока меня не спохватятся на работе и не обнаружат у меня дома изъятый из моей руки навигатор. Никому не приходит в голову, что человек может решиться на такое невиданное преступление – извлечь из руки навигатор. Какое-то чувство (интуиция, существование которой современная медицина отрицает?) подсказывает мне, что остались ещё места на Земле, где я могу найти приют и спасение, а найти меня без моего навигатора преследователям будет непросто…
Город давно остался позади, и вокруг меня нет ни единого живого существа. Сколько я уже иду? Этого я не знаю, но мне очень хочется пить и силы меня оставляют: в ушах появляется звон, в глазах темнеет…
*****
Приятная влага заставляет меня открыть глаза, и я вижу перед собой двоих детей, поящих меня из какого-то странного металлического сосуда... Как это называется?.. Кажется, фляжка?.. Я даже не могу понять того, мальчики это или девочки, или мальчик и девочка, но я явственно вижу на одном из них ярко-зелёные шорты, а на другом – оранжевые, и я слышу, как они разговаривают между собой:
- Если отец узнает, что мы зашли так далеко от дома, то он нам такого ремня всыплет, что мало не покажется!
- И что ты предлагаешь? Бросить всё, как есть? Рука вон забинтована - смотри, сколько крови потеряно - бинт насквозь пропитался!
- Да, так нельзя! Никакая порка не стоит того, чтобы её настолько бояться, что стать из-за этого убийцами, а если мы уйдём и никому ничего не скажем, то мы станем убийцами, даже если никто об этом не узнает! Давай бросим жребий: кто побежит в посёлок и приведёт помощь, а кто останется здесь!
- "Камень, ножницы, бумага"?
- Да!
«Эти дети без навигаторов - они всё решают сами! Неужели мне всё удалось? Пусть у меня всё равно уже никогда не будет братьев и сестёр, которые любили бы меня, а я их; пусть у меня всё равно уже никогда не будет родителей, которые любили бы меня, а я – их. Зато мой будущий партнёр не будет подобран для меня сервером, а будет по-настоящему любить меня, а я – его! Неужели наши дети будут знать своих родителей и своих братьев и сестёр? Неужели они смогут носить оранжевые шорты? Или шорты другого цвета – того цвета, какого они захотят сами!» - от этих мыслей мне становится так хорошо, что я не боюсь даже того, что возможно эти дети - всего лишь мои предсмертные галлюцинации…
